Если россиян вооружить как на Украине, будет такая же война? 

г. Переславль-Залесский, годы войны.
– Как же вы выживали эти два месяца?

– Когда хлеб все-таки появлялся в городе, мы вставали в 6 утра и под гимн «Вставай, страна огромная!» бежали занимать очередь, чтобы наконец-то получить спасительные 300 грамм хлеба. Чувство голода было настолько сильным, что не давало нам уснуть ни днем ни ночью. Летом 1942 года, я, как обычно, получив карточки, пошел за хлебом. Когда подошла моя очередь, я понял, что карточек у меня нет: видимо, их украли. Моему горю не было конца! Наша семья, состоящая тогда из трех человек, осталась на весь месяц без хлеба. Это стало настоящим горем и самым страшным испытанием в нашей жизни. Ведь пойти и сказать, что эти карточки были утеряны или кем-то украдены, я не мог. Мне бы никто не поверил – только бы обвинили в том, что я умышленно их спрятал и требую новые. Это время я вспоминаю с ужасом, потому что голод нельзя сравнить ни с какими испытаниями: болью, утратой или переживаниями. Голод превращает человека в зверя.

Очередь за хлебом в военное время
Очередь за хлебом в военное время

Тогда, единственный раз в жизни, мне пришлось совершить ужасный поступок – пойти на обман. Мои старшие братья имели старинный ящичный фотоаппарат на ножках. Он работал, но в нем не было пленки, которую во время войны в нашем городе уже было не купить. Я достал этот фотоаппарат, помыл его, почистил и пошел по деревне фотографировать тех, кому это было необходимо. Кто-то хотел послать свою фотографию близким на фронт, кто-то хотел получить фотографию для иных целей. Люди были рады сделать фото. Я делал вид, что их фотографирую, после чего брал задаток в виде продуктов, остальное люди должны были отдать мне после того, как я принесу им фотографии. Конечно, фотографий я им не приносил, потому что обманывал их. Мне было стыдно, но больше я ничего не мог сделать, потому что моя мама уже совсем слегла от болезни, а у младшего брата раздулся живот от голода.

Из первого моего похода с фотоаппаратом я принес домой три литра молока и полтора-два десятка сырых картошин. Когда мама всё это увидела, она спросила: «Где ты это взял, Саша?» Я рассказал. Она отвечает: «Нельзя так делать, потому что убьют тебя, дорогой, за такое». Люди в войну были жестокие, если бы они только узнали о том, что я сделал, они бы меня растерзали. Я пошел на такой отчаянный и очень нехороший поступок только потому, что хотел спасти свою семью.

в 1943г. его забрали на фронт.
Сразу, конечно, на фронт нас не отправили. Так как у меня было очень хорошее зрение, меня определили на обучение в снайперскую школу, которая располагалась в Марийской АССР. Когда меня привезли в школу, во мне было всего 1 метр 53 сантиметра и 43 килограмма. Винтовка Мосина со штыком на конце, висевшая у меня на плече, всё время задевала за землю, с этим оружием мне было очень трудно ходить. За это меня часто ругали, но что я мог сделать? В то время, когда организм рос и развивался, есть было совсем нечего, поэтому я так и не вырос.

В снайперской школе я проучился полтора-два месяца. Условия в школе были ужасные. Жили в холодных землянках. Каждый день в мороз 25 градусов ходили по 7 километров на стрельбище, где нас учили стрелять по 10 часов в сутки. Причем на себе туда и обратно носили мишени – деревянные щиты на двух ногах. Я задавался вопросом: почему эти мишени нельзя оставить в лесу и не носить их туда-обратно? Оказывается, нас так физически закаляли. Видимо, действовали по принципу Суворова: тяжело в учении – легко в бою.

– Наверное, часто учащиеся отмораживали себе ноги?

– Конечно, отмораживали! У снайпера основная задача – залечь и лежать несколько часов, чтобы тебя не заметили, потому что за снайпером охотятся даже артиллеристы. Ты должен залечь так, чтобы, во-первых, тебя не заметил противник, во-вторых, лежать так, чтобы ты не обнаружил себя. Часто приходилось лежать на морозе в минус 20 градусов. Обуты мы были очень плохо: носили кожаные ботинки с обмотками. Что это такое, и как это носилось? Сначала надевались ботинки, затем хлопчатобумажные брюки. От ботинка до голенища на ногу заматывалась тряпочная двухметровая лента. Эту ленту нужно было так замотать, чтобы она за целый день не размоталась, потому что снова заматывать времени не было.

Если отморозил себе ногу или натер ее, то ты за это будешь отвечать. За натертые и отмороженные ноги нас наказывали. На учениях и на фронте от человека требовалось выполнение боевой задачи. Если ты ее не выполняешь – в любом случае виноват только ты. Часто солдат обвиняли в симуляции, якобы они отлынивают от службы, симулируют отморожение, чтобы их отправили в госпиталь. На самом деле было не до симуляции. Солдатам всегда было тяжело.

Питание было тоже скудным. На учения мы уходили в семь утра, а возвращались в пять вечера. Целый день проводили на холоде. Но нужно отметить, что ни на фронте, ни в этой снайперской школе люди практически не болели простудными заболеваниями. Почему так происходило? Человек постоянно находится в нервном напряжении, и организм чрезмерно работает и борется с простудой.

Но, несмотря на это, один из моих товарищей всё же умер, не добравшись до фронта. В снайперской школе, как я раньше уже сказал, были очень жесткие условия: холод, голод, постоянное напряжение. Я-то был из семьи рабочего-слесаря. Мы и до войны жили впроголодь, нам это не в диковинку было. А вот мой товарищ жил в Ленинграде, у него отец и мать были какими-то видными музыкантами. Он сам знал иностранные языки, умел играть почти на всех музыкальных инструментах, и он очень был нежный – один сынок в семье. Он не вынес всех испытаний и погиб. Умер он от диагноза «истощение сердечной мышцы». Постоянное недоедание и суровые условия без полноценного отдыха могут довести человека до смерти.