А в Питер? 

аллеся писала : ленинградцы. карелия к вам поближе будет
что там с погодой в конце августа? сильно ли холодно и мерзкодождливо для сплава?

Так же как в Питере!
Был под Выборгом (около 200км от Питера), тоже самое.
Леса очень грибные, озёра очень чистые, леса хвойные с мхом и лешайником и торчащими кое где скальными породами. Красота!

Знаете, почитал тут вот ветку, например. Сам переехал из Омска в СПб несколько лет назад, до Омска жил в Новосибирске. Относительно города могу сказать только одно – друзья, для большинства из вас это будет не тем, что вы ожидаете. И как пример – фотография какающего в урну мужика на ул. Марата (это самый центр, тащемта), специально для тех, кто хочет уехать от омского «бескультурья» в «пресвященную европейскую область».



Ну, и как итог – один мой небольшой рассказик, написанный несколько лет тому назад по свежим впечатлениям относительно данного города. Думаю, он все прояснит
_______________

В Академии я учился не то, чтобы совсем уж из рук вон плохо. Просто, некоторые предметы давались мне, скажем так, несколько альтернативно. К примеру – академическая живопись. Интуитивно понимая, что создание полутени и рефлексов на голове Давида – несомненно, очень важная задача, я все же не очень старательно исполнял оную. Да и преподаватели это понимали. Благо, в своей убежденности я был не одинок. В то же время, я был довольно старателен. К примеру, то ли на третьем, то ли на четвертом курсе я принес полный набор летних, пленэрных работ. К сожалению, или – к счастью, но львиная доля из них была представлена пейзажами и существами, больше всего походившими на босховско-лавкравтовский стиль. Работы были выполнены так, если бы Иероним – прочитал где-то в надмирных высях произведения Говарда Филлипса и решил проиллюстрировать их легкими акварелями… Работы, конечно, зачли. Однако, некая настороженность все же осталась. Выразилась она в дальнейшем, когда наиболее успевавших по академическому рисунку студентов бесплатно, за счет Академии, отправили в Санкт-Петербург в рамках ежегодных выездных живописных сейшенов. Признаюсь, в тот момент я немного завидовал моим товарищам. Однако, не очень огорчался, понимая, что шансов оказаться в элитарном ударном отряде у меня , несмотря на неплохую успеваемость по культуролгии, философии и истории (как истории архитектуры, так и – общей) не было. Не было денег и на самостоятельную поездку, так как откуда они у нищего студента, обретавшегося тогда в домике с туалетом на улице, «на пленэре», на окраине Новосибирска? Да и в Санкт-Петербург-то я особенно, если честно, никогда не стремился. Однако, теперь, волею случая, оказался в нем. И, пробыв здесь некоторое время – смог сделать ряд замечаний относительно другой, не-парадной его стороны, той, про которую писал Кагадеев в «Чудовищах». Пусть совсем немного, но – писал.

Петербург – это куртуазный ортодокс, мушка на иссохшей мумии, обнаруженной пьяными рабочими в краснокирпичном «каменном мешке» древнего каземата. Столица позапрошлой империи, понимающая, что все уже исчезло – и балы, и маскарады, и магазин Елисеева, но никогда не признающая этого на публике. Город, слишком азиатский для Европы и слишком европейский – для Азии, задумывавшийся для войны с иностранным врагом и омытый кровью революций и восстаний собственного народа. Древний полоумный оракул, вещающий для всей России – голосом Михаила Веллера, а для «своих» - голосом Георгия Васюточкина, но и в первом, и во втором случае – недоговаривающий всей правды. Призрачный туманный замок, которого здесь вообще не должно было быть. Петербург, как и любой город, имеет две стороны – парадную и «черную», теневую. Ту, которую не каждому не то что дано, а – даже нужно видеть, так как вместе со знанием этой темной подноготной города приходит переоценка и его главного, сверкающего фасада.

Итак, тайный, «обратный» Петербург...

«Обратный» Петербург - страшен. Однако именно он и является настоящим городом. Туристы и неофиты, эти восторженные люди, вечно задирающие головы к облакам для того, чтобы обнаружить очередную горгулью на фасаде очередного дома не подозревают о том, что и эти самые дома, и их горгульи – так же следят за ними. На Волковском кладбище, около церкви Иова Многострадального – бродят две огромные собаки с по-человечьи мудрыми глазами. Из башни Пеля – каждую ночь в небо поднимаются грифоны (мне еще посчастливилось ее увидеть, пока двор не был закрыт). Подземелья около Сенной полны всяческого антропоморфного копошащегося сброда – настоящих хозяев города. Студенты, пассажиры-транзитники, вечные корейцы и китайцы, немцы и англичане в большинстве своем не понимают всей абсурдности города, построенного один временной промежуток. По сути – легкое, торжественное барокко вросло в лед Финского залива, в болота, покрылось инеем. Балки старых домов в «Золотом Треугольнике» выструганы из вековых сосен и лиственниц, видевших вепсские жертвоприношения неизвестным чухонским богам. Полярное сияние, увиденное мною в прошлом году, в небывалые морозы – запечатано в витражи парадных. Великое запустение в районе Смольного, единственного собора, который собором никогда не был. Это «собор», в котором в день его освящения повесился проворовавшийся приказчик. При этом Смольный – нравится мне больше всего из всех построек города. Тут, близ Охты, широкие улицы, по которым зимой гуляет пронизывающий ветер. Около Смольного не могут жить люди, там могут жить, находиться и работать – только чиновники, сам стиль улиц, их пропорции – меняют сознание и внешний вид любого живого существа, неосторожно оказавшегося в зоне их действия. Темная вода в каналах, гудящая Нева, одна из самых молодых европейских рек, готовая в любой момент сменить свое русло – словно живая, ворочается в каменном саркофаге гранита, источающего, по слухам, радиацию. Страшные новостройки на Севере и на Юге, трущобы с заколоченными ставнями – на Кировском заводе, воздух вокруг которого до сих пор пропитан ядовитым дымом. Глубокое Купчино и «Веселый поселок», инфернальная Ржевка и темные парки на городских окраинах – словно заповедники каких-то антропоморфных созданий, каждый вечер собирающихся в них для неясных целей… Все это кажется нереальным и призрачным в белые ночи, но зимою, в сумраке, когда темнеет уже в половину четвертого – приобретает еще более странный и нереальный вид, нежели прозрвчным летом. Да, Петербург – самый северный «миллионик» на планете. Но Новосибирск, это гигантское Купчино – самый холодный. По сути, мне довелось побывать в самых неподходящих для проживания, и одновременно – самых густонаселенных городах на Земле.

Зимой, в морозы, от странного состава воды, которую нужно непременно кипятить, и жуткого ветра – ноют зубы. Летом от влажности, когда температура поднимается выше двадцати трех – на лбу выступает пот, а берега каналов – покрываются тюленьими тушками загорающих. Но нет им спасения и там… Вообще, погода Петербурга – это тема для отдельного разговора. Если кто-то хочет приехать в этот город, пожить в нем какое-то время – то мой вам совет: приезжайте в ноябре. Сюда нужно приезжать, когда с неба сыпет то ли дождь, то ли снег. Когда это месиво, подчиняясь порывам ветра с залива – не падает вниз, а летит параллельно асфальту. Когда в домах на Приморской окна дрожат от напора шквалов с моря, в щели между оконными рамами задувает песок и шторы поднимаются на несколько сантиметров от пола. Глупо поступают те, кто соблазняется летней красотой Петербурга. Конечно, все это прекрасно – позолоченные купола, белые портики, отблески закатов и рассветов в окнах. Улицы, забитые праздно шатающимися людьми до самого утра, кричащие вывески реклам и летние кафе, бесчисленные булочные, кондитерская «Север» и пение соловьев в кустах черемухи. Даже облака здесь в это время совершенно особенные, морские, и свет, проходящий через них, становится попеременно то желтым, то зеленоватым, ежечасно меняя раскраску зданий и мостовых. Возможно, такое разнообразие в оттенках света связано с тем, что именно здесь, в этой мрачности и холоде, окутывающей все вокруг в другие времена года, начинаешь его по-настоящему ценить и любить. Как и тепло.

Но все это – только лишь иллюзия, точно так же, как и барокко, все эти розетки и узоры – просто прикрытие для настоящего города, скрывающего внизу, в глубине, в торфяниках и в песчаных дюнах скелеты. Погибшие в Блокаду и похороненные на бесчисленных кладбищах, сожженные в передвижных крематориях, что стояли у Парка Победы во время Второй Мировой, отплывавшие в ссылку с морских ворот Петропавловки, забитые палками на постройке первых зданий – все они, эти невидимые и неосязаемые призраки смотрят на живущих здесь, отдыхающих и приезжих. Петербург состоит из этих теней – каждый камень в стене, каждый кирпич, каждое оконное стекло заполнены чьей-то затухшей, угасшей жизнью, тайно заключенной в тот или иной предмет, словно дух – в перстень или драгоценный камень. Сам город наблюдает за вами их невидимыми глазами: сонный, холодный как камень вдоль набережных, никогда не оттаивая и не согреваясь до конца. Все время остается ощущение, что где-то внизу, под слоем земли и травы газонов скрывается вечная мерзлота. Она древнее даже, чем сам город, она была здесь еще до него, она-то и является настоящим хозяином этих мест. Лето в Петербурге – это всего лишь небольшая передышка перед очередной весной-зимой-осенью, превращающейся благодаря неустойчивой и капризной погоде в одно невообразимое сочетание серого и белого, скрученное ветрами и несущееся по крышам, воющее в старых трубах, рвущее еще дореволюционные газеты на стенах комнат в коммуналках тех домов, что давно расселены.

Есть, конечно, и «золотая осень» - маленький клочок тепла в середине сентября, но и он – столь мал, и столь незначителен, что напоминает тот, последний, глоток воздуха, который делает утопающий перед тем, как погрузиться в ревущую пучину непогоды и холода. Вполне естественно, что, прочитав все это, любой человек задастся вопросом: «А что же ты, автор, делаешь здесь? Что ты забыл в этом ужасном городе, который, с твоих слов, несмотря на всю красоту предутреннего Львиного Мостика и не проснувшегося еще Невского, на белизну колонн Института Арктики и Антарктики, на обилие всевозможных странных полуподпольных лавочек, все реже встречающихся букинистических магазинов и темных колодцев-дворов, вензелей масонских лож на фасадах и резных перил старых лестниц в парадных?». Право слово, на это трудно ответить. Наверное, на данный момент, все-таки – живу. Учитывая, что не место – красит человека, и в данный город, как и в любой другой, я никогда не стремился, здесь – мне наименее некомфортно, нежели в остальных российских городах. Именно в этом городе, кажется, каким-то сверхъестественным образом проявились те бохсовско-лавкрафтовские пейзажи и создания, что пришли мне на ум однажды, жарким летом под стрекотание кузнечиков.

Москва (а точнее – то, во что ее превратили) – это один сплошной ларек, хранящий, конечно, в своей глубине патриархальное дыхание еще докупеческой столицы, но все более походящий на высокотехнологичную деревню в самом негативном ее аспекте. Новосибирск, как и было сказано выше – огромный спальный район, оплот конструктивизма (а этот архитектурный стиль мне никогда не импонировал), железнодорожная станция. Омск – бывшая «Столица Колчака», он навсегда останется для меня городом одной улицы, Красного Пути, так как ни в каком «Старом Кировске», ни на «Левом Берегу» я пока что не бывал, и если честно – побывать там не стремлюсь. Все же остальное, что я видел в своих многочисленных путешествиях, не стало для меня родным и значимым… Однако, при этом я не оставляю без внимания и возможность того, что Санкт-Петербург – не конечная точка моего путешествия по этой земле, и всегда умиляюсь, когда только что приехавшие начинают кричать: «Да, да – это мой город, я люблю его, я останусь здесь навсегда…». Нет, дорогие мои, он – не ваш, в лучшем случае это вы – его.

И конечно – любой город, любое место, вообще все в нашей жизни – это только лишь точка зрения на предмет. Истина доступна человеку только лишь с его точки зрения. Петербург у каждого свой. Однако, у кого-то он может быть – объемным, составленным из множества фрагментов (ну, или – приближенным к объемному и настоящему, так как соединить вместе все эти разрозненные фрагменты не под силу уже никому, слишком много здесь «всего»), а у кого-то – только лишь тем, каким его можно увидеть при первой встречи. Таким, каким сам Петербург хочет, чтобы люди его увидели. Поднимаясь наполовину из черной речной воды, сверкая золотом и мрамором своих боков, чудовищный хищный зверь позволяет этим людям бродить по своей шкуре. Не только приезжим, отнюдь – многие из родившихся здесь, «коренных» - искренне верят в его односторонность, умиляются виду чопорных бабушек на скамейках в Александровском саду и недотепам-туристам, которые не могут найти Свечной, оказавшись на Марата. Эти люди вечно живут в неведении, умирают в нем, их поглощают голодные духи съеденных их предками во Вторую Мировую на этих улицах, они проходят бесчисленность кальп перерождения, снова – появляются на свет в Петербурге, и снова продолжают видеть только «солнечную сторону Невского проспекта». Я в чем-то даже завидую им. Они счастливы в своем неведении, как лишенные «духовного зрения» герои страшных рассказов начала прошлого века – спокойны от того, что им недоступны сонмища странных, подрагивающих и неясных то ли созданий, то ли – флюидов, ежесекундно окружающих их.

Но тот, кто стремится к истинному пониманию природы, пусть и ценой собственного, иллюзорного «счастья», найдет в Петербурге на определенном этапе своего жизненного пути – многое из того, что ему необходимо. Так что если кто-то хочет посетить этот город, или же рассчитывает больше узнать о нем – пусть он, этот кто-то, в один из ненастных ноябрьских вечеров, когда ветер, лед и вода – обдирают мясо костей, как голодные духи тибетцев, выйдет из дома. Пусть он не берет с собой ни зонта, ни телефона, ни фонаря, но только лишь, вооружившись терпение и мужеством, сядет в ближайший трамвай и поедет – на Юг, на Север или на Восток. Или же – на Запад, в старые доки Васильевского, где вечно царствуют туманы, крысы и полупьяные моряки. Пусть он – едет до конечной станции. Покинет трамвай, пройдет несколько кварталов вглубь и там, в темноте, под вой ветра и урчание призрачных голосов, он сможет хоть на мгновение приблизится к пониманию истинной сущности этого страшного города.

Хотя, он может этого и не делать. Городу равно безразлична судьба и знающих, и – не знающих его «суть».

________________

Да, и еще – погода мерзкая. В Омске – 300 солнечных дней из 365, в Петербурге – 60. Так что несколько раз подумайте (головой) перед тем, как переехать)

вот жеж какая неожиданность то... а я то думал там все блюют радугой и какают бабочками.

mm1aa писал : вот жеж какая неожиданность то... а я то думал там все блюют радугой и какают бабочками.

Так радужный сблев и все прочее только раз в году бывает - на "Алые Паруса", которые в это воскресень, 23 например. А так - обычные г...о и блевотина в декорациях барокко)

щит... не успею заценить.

mm1aa писал : щит... не успею заценить.

Ничего, съездийте в пятницу вечером на Амур - примерно то же самое, только без белых бантиков.

Sirius-W писал : Ну, и как итог – один мой небольшой рассказик, написанный несколько лет тому назад по свежим впечатлениям относительно данного города. Думаю, он все прояснит
_______________

Да, и еще – погода мерзкая. В Омске – 300 солнечных дней из 365, в Петербурге – 60. Так что несколько раз подумайте (головой) перед тем, как переехать)

Пафосно.

Но только тут я впервые за много лет стала дышать носом. так что мне тут пока хорошо)

krash123 писала :

Sirius-W писал : Ну, и как итог – один мой небольшой рассказик, написанный несколько лет тому назад по свежим впечатлениям относительно данного города. Думаю, он все прояснит
_______________

Да, и еще – погода мерзкая. В Омске – 300 солнечных дней из 365, в Петербурге – 60. Так что несколько раз подумайте (головой) перед тем, как переехать)

Пафосно.

Но только тут я впервые за много лет стала дышать носом. так что мне тут пока хорошо)

Дык это ж просто повышенная влажность)). Увлажнитель воздуха даже в Омске дешевле стоит, чем переезд в СПб. хотя и согласен - опять же, экология в Петербурге чуть лучше, чем в Омске, хотя и не намного))

Sirius-W писал : [

Дык это ж просто повышенная влажность)). Увлажнитель воздуха даже в Омске дешевле стоит, чем переезд в СПб. хотя и согласен - опять же, экология в Петербурге чуть лучше, чем в Омске, хотя и не намного))

Да. Для меня лучше. Хотя приехали в самую слякоть, ветер, мокрый снег. Но разочарований нет))

Да хорошо в Питере, погода не при чем. Мы только раза за 4 от него устали и пока не хочется, а так - спокойный какой-то, даже на вокзалах.

Если б программерам там было такое же раздолье по работе, как и в Москве, прожили б и там, попробовали.

krash123 писала :

Sirius-W писал ... : [

Дык это ж просто повышенная влажность)). Увлажнитель воздуха даже в Омске дешевле стоит, чем переезд в СПб. хотя и согласен - опять же, экология в Петербурге чуть лучше, чем в Омске, хотя и не намного))

Да. Для меня лучше. Хотя приехали в самую слякоть, ветер, мокрый снег. Но разочарований нет))

Ну, кому как опять же. слишком много нюансов - и при переезде тоже. Конечно, "хорошо там, где нас нет", и все прочее. Опять же - смотря для чего переезжать. В принципе для того, чтобы стареть - тот же Омск, например, не самое плохое место. Но в мире есть и лучшие места для старения, нежели Омск))... Другое дело, что сравнивать Омск и СПб в плане проживания в чем-то некорректно: уровень жизни низок, на самом деле, и там, и там. Тут студентам и прочее - лучше, к примеру, а в Омске - тоже...кому-то лучше...только кому - непонятно.

Да и смысла жалеть особого нет, хотя я вот например - иногда, жалею, видимо от того, что в Омске не всю сознательную жизнь прожил. Правда, потом здравый смысл - берет верх.

энауэнэ писала : Да хорошо в Питере, погода не при чем. Мы только раза за 4 от него устали и пока не хочется, а так - спокойный какой-то, даже на вокзалах.

Если б программерам там было такое же раздолье по работе, как и в Москве, прожили б и там, попробовали.

Программерам раздолье в Тае, тащемта)))

Ой, да тут расово верные у нас программисты, им нужен хороший футбол и умные русские корефаны.

Ааа, из-за Зенита в Питер мы жить ещё не поедем!

энауэнэ писала : Ой, да тут расово верные у нас программисты, им нужен хороший футбол и умные русские корефаны.

Ааа, из-за Зенита в Питер мы жить ещё не поедем!

Между прочим, таки Ягр в "СКА" вроде играл, так что тут не только бритоголовые "зенитчики". А русни и прочего, подозреваю, в Тае даже больше, чем и в Москве, и в Петербурге - тут чеченце в основном, как казахи в Омске))

Яромир - мой кумир! Самый лучший бомбардир!


Хаха!


Чо детям-то в Тае делать? В Питере жильё дешевле, а мерзь погодная - самое моё, я люблю ветер, сырость и низкое атмосферное давление.
Скучно в одном месте жить, это только к старости так можно