Про Город
Создана: 20 Февраля 2016 Суб 12:34:36.
Раздел: "Исповедь"
Сообщений в теме: 68, просмотров: 103796
-
Он снится мне не очень часто, но регулярно уже больше сорока лет. Он - это большой Город в Средней Азии, где мне довелось в дошкольном моем детстве пожить весьма непродолжительное время. Почему он? Почему не другие места на этой планете, которых я посетил немало, в некоторых жил и поболе, которые тоже люблю и вспоминаю с легкой ностальгией? Я понял это не так давно, хотя ответ лежал на поверхности: счастье. Я был абсолютно и совершенно счастлив эти несколько месяцев. Такого никогда не было ни до (что в общем-то логично), ни после. То есть счастье периодически посещало мои чертоги, но всегда приводило с собой какие-то заботы, хлопоты, суету и необходимость решений и действий. Будучи даже приятными в большинстве своем они всегда отодвигали собственно ощущение наслаждения моментом на завтра, на потом, на еще успею.
А тогда меня отвезли к бабушке (хотя она была родной сестрой моей бабушки, тетей моего отца) по каким-то семейным обстоятельствам, и я там немного зажился. Бабушка, любившая и нянчившая моего отца, свою любовь перенесла в полной мере и на меня. Мы жили в старом городе, не пострадавшем от землетрясения, которое совсем недавно разрушило Город почти полностью, в одноэтажном, с толстенными (почти метр) стенами, доме на четыре хозяина, с зелеными воротами, забором, и внутренним двориком. Во дворе росло большое дерево, розовые кусты, стоял длинный сарай и туалет без удобств. Дом, в ряду еще нескольких таких же, стоял в небольшом тупике, отходившем от большой улицы, по которой журчал арык - одно из любимых мест детских игр. Сам по себе дом был полон огромным количеством сокровищ, коими я имел счастье играться, за неимением игрушек собственно детских. Самым интересным местом был шкаф с книгами - их было не так чтобы уж очень много, но почти все они были по-своему мне интересны, некоторые были прочитаны, некоторые оставлены в избранное на будущее.
Еще там были семь слоников, два китайских веера (один из черного лакированного дерева, с черной же материей с какими-то пагодами и женщинами под зонтиками, второй резной кости), страусиное перо, коралловые бусы, орден Ленина в самом дальнем ящике, историю которого я так и не узнал, и рассматривать который мне дозволялось не очень часто, огромный сундук с запахом нафталина, который стал для меня с тех пор запахом тайны, непременные арбуз и дыня в углу, покупаемые бабушкой на самом большом рынке Города, который был в полу-часе ходьбы от дома. Как она умудрялась поддерживать запасы фруктов в таком изобилии, я, честно говоря, до сих пор не совсем понимаю, при том, что реально помочь ей в этом было некому, да и ходила она туда рано утром, когда я еще спал. Мой день тогда состоял из одних только игр, и единственной проблемой было придумать себе занятие на сегодня. Я листал книги, лазил по дереву во дворе, пускал кораблики из коры, наблюдал за жизнью муравьев, иногда играл с мальчишками с нашей улицы, но они все были старше, уже ходили в школу, и не очень меня жаловали. Я помню походы на базар, который я обожал из-за его запахов, гор огромных дынь и арбузов, персиков, абрикосов, винограда, женщин, режущих за прилавком тазы моркови в тончайшую идеальную соломку, свежайших лепешек, яблок, янтарного изюма, кураги, специй, жарящегося шашлыка, леденцов на палочке, которые щепетильная в вопросах гигиены бабушка никогда мне не покупала, казанов с пловом, кучи всяких восточных сладостей, людей, осликов, весь тот шумный и вкусный ад, после которого так приятно возвратиться в домашнюю тишину и прохладу. Помню походы в баню, зоопарк, в гости к каким-то знакомым, у которых в саду росли волшебные цветы, чьи бутоны сразу после захода солнца начинали с легким, почти неслышным хлопком, раскрываться один за другим. Да много воспоминаний рождает название Города.
А потом все кончилось. За мной приехали, нужно было возвращаться домой: туда, где все будет уже по-другому, не будет бабушки, но будут новые друзья - те, которые настоящие и на всю жизнь, школа, морозы, пионерские лагеря, опять школа, глажка галстука по утрам, комсомольский значок, институт... Но перед этим всем были несколько часов в зале ожидания аэропорта, где сопливый пацан и суровая с виду пожилая женщина, перед которой базарные торговцы вытягивались по стойке смирно рыдали в голос, обхватив друг друга за шею, и не видя и не слыша ничего вокруг.
Потом многое забылось, стерлось из памяти, приезд в Город уже старшеклассником пришелся на тяжелый период в жизни любимой бабули, ей уже было не до меня, да и дом стал за эти годы совсем маленьким, почти игрушечным.
Огромным миром он остался только в моих снах - тех, что снятся не то чтобы очень часто, но постоянно все эти годы - грустных и по-настоящему счастливых.
-
Ташкент?
Да простит меня Даналя за упоминание неприятной ей писательницы. Д. Рубина, "На солнечной стороне улицы". Видимо, этот город очень многим в память запал... я после прочтения романа просто заочно полюбила его. И после вашего поста полюбила еще сильнее. -
даналя писал(а) : Это не про Узбекистан, и не про город вообще. Это про детство. И про Место, где это детство случилось.
я сама греюсь тем теплом до сих пор.
[внешняя ссылка] -
Душевно написано про Мамазию. А ещё там летучие мыши после захода солнца летали. На Госпитальном рынке тоже был, видел эти горы дынь с розовым мясом.
Если это про Ташкент.
Детство... да. У каждого в душе свой уголок и когда трудно и грустно, то он выручает.
В том времени я жил в соседнем с вами другом большом городе Средней Азии, у гор. И там тоже был арык вдоль улицы, и речка Талгарка прямо во дворе. Она протекала в десятке метров от крыльца дома. Мы приносили с базара арбуз и делали стенку из камней. Получалась запруда. Туда и клали арбуз. Он становился холодный.
Рядом жили Горы. Весной там текли ручьи. По берегам лежал снег, а в проталинах уже успевали вырастать синие цветы.
Было много солнца. Его было так много, что казалось, оно светило и сверху, и снизу, из-под снега. Снег был алмазный. Удивительно, снег и синие капли цветов.
Это было весной. А летом Горы были другими, но всегда прохладными. И там жили всякие необычайные животные и насекомые. Змеи и огромные пауки, невиданные птицы и необычайно смешные существа соньки, живущие на деревьях. Зачем-то мы их ловили, а потом отпускали.
Бабушка мне давала 20-30 копеек и я ходил на базар просто так, посмотреть. Это был мир азиатской сказки. Необычные люди в цветных халатах и смешных шапках-юртах. Иногда я покупал у них сильно перчёные манты и стакан острого кумыса.
Во дворе у соседа на земле лежал старый сломаный велосипед. После дождя я собирал дождевых червей, вешал их на спицы и раскручивал колесо.
Было мне шесть лет.
В тринадцать мы снова приехали туда. Старой компанией мы лазили в колхозный сад за апортом. Убегали от сторожа, злого казаха с ружьём, ходили собирать вонючую серу, опять охлаждали арбузы в реке, уходили в горы Ала-Тау и смеялись, смеялись.
Деревья там росли огромные. Вечерами мы залазили на них высоко, располагались на ветвях и наблюдали за взрослой ночной жизнью. Однажды под деревом, на котором был самый маленький пацан, не помню его имени, остановился один дядька и начал ссать. А наш поцик не удержался и свалился ему на голову.
Иногда со взрослыми мы выезжали в настоящие горы, где высоко и лес, как джунгли. Там росли абрикосы и жила семья казахов:главный казах отец-лесничий, видимо, его жена в цветастых шароварах и две девчонки с косами. Кос на башке у них было, наверное, сто штук и по-русски они не понимали. А может придурялись. На стенах сарая у них были развешаны связки табака и главный казах пил водку из пиалы. Его жена кормила нас чем-то вкусным из мяса с лапшой. Воду пили прямо из речки. Она была очень быстрая. Серёга захотел выпендриться и залез в реку, а его понесло. Мы всем аулом вылавливали сетью его. Папка потом по жопе его набил. А ещё он простыл от купанья, балбес, и ходил с соплями всю дорогу. А мы над ним смеялись.
А потом наступила взрослая жизнь и детство закончилось. Но пару раз я приезжал в этот южный жаркий город. -
У меня когда то давно целый цикл статей был, полоса Ностальгия называлась. Или Как молоды мы были. Не помню уже.
Короче, первое что нашла это статейку "Четыре времени детства"
вот про лето. Алаверды ТС. Спасибо ему.
ЛЕТО
Лето! Жаркое, пыльное и такое долгожданное лето! Рядом с домом через дорогу стадион. Или стройка. Или река. Или просто – двор. А в школу идти не надо – каникулы! Значит – прямо с утра, дожевывая бутерброд и уже на лестнице застегивая последние пуговицы, – гулять! Вы, например, пробовали играть на волейбольной площадке, по волейбольным правилам футбольным мячом без рук? То есть мяч можно было подбрасывать любыми частями тела – кроме рук. Правилами игры допускалось всего три касания мяча о площадку. Игра так и называлась – «Три касания». Играли в нее часами. Звезды мирового футбола просто отдыхают! А кто помнит знаменитые «жопы»?! О! Того, кто знает, о чем идет речь не покоробит такое негламурное название… Это игра на интерес. В принципе тот же футбол, только в одни ворота. Кто-то, естественно, проигрывал – игра есть игра… Вот тут и начинался интерес. Проигравшая команда вставала в воротах спиной к победителям и нагибалась. Жопы,они такие жопы...
Но к середине июня дворы пустели. Основная масса школьников отправлялась в пионерские лагеря. Имени Карбышева – от Нефтезавода, Покрышкина – от «Полета», Гагарина – от «Баранова», «Спутник» – от Агрегатного завода. Путевка стоила копейки, профсоюзные комитеты заранее распределяли эти путевки среди всех желающих и обеспечивали отъезжающих ребятишек автобусами с рукотворной надписью: «Дети». Дети «выгружались» у ворот лагеря, и смена начиналась… Линейки, речевки, праздник песни и строя, «Взвейтесь кострами», портреты Марата Казея и Павлика Морозова на главной аллее, гипсовый пионэр на постаменте с арматуриной вместо ноги, котлета с гороховым пюре и компот из сухофруктов на обед, нескончаемые жизнеутверждающие песни про нашу вожатую, которая всюду с нами рядом несущиеся из радиотрансляторов на деревьях, дежурство по палате, первая любовь под музыку Юрия Антонова на вечерних «массовках». А традиционная «Зарница» с пришитыми намертво, тройным швом, погонами, а замысловатые шаманские узоры, любовно нарисованные зубной пастой на лице спящих девочек, а наконец , Последний костер! Именно так, с большой буквы П. Потому что именно там, в последнюю ночь уже почти ушедшей смены, на берегу спящего Иртыша, вдруг ясно понимаешь, что дороже этих пацанов и девчонок из родного восьмого отряда у тебя на данный момент никого нет. И слезы в автобусе, который уже наматывает последние километры перед Омском, и в десятый раз пропетая отрядная песня, и уже забытый нашими легкими выхлоп газа от завода СК, трубы которого уже показались на горизонте, и клятвы обязательно встретиться, которые почему-то никогда не выполнялись, и толпа взволнованных, соскучившихся по своим чадам родителей, и как-то враз изменившаяся квартира с новыми дурацкими обоями, и забытая на подоконнике недочитанная книга, и первое утро, когда ты проснулся не от звука горна, а от шума трамвая, остановка которого находится как раз под окнами. А пыльная листва старого клена под окном уже кое-где желтеет,и бабушки около магазина начинают продавать разноцветные астры, а в магазин напротив завезли арбузы. Это означает только одно: совсем скоро наступит осень.
Я в середине. Это мы в Карбышева уезжаем. -
А я со второго класса соседской девочке носил портфель из школы. Мы просто жили в соседних дворах, учились в одном классе, нам было по пути, и я даже не был в нее влюблен.
Мы просто шли вместе, а я нес ее портфель. Мне было хорошо, а я знал, что ей приятно.